История Троянской войны: источники
Начиная разговор о Троянской войне, в первую очередь необходимо сделать пространную преамбулу. Гомеровский текст, который загадочен по происхождению, записан, по всей видимости, на рубеже VII-VI веков до н.э. Но создан он был существенно раньше и существовал в устной традиции, и написан личностью, которая то ли существовала, то ли нет. На деле Илиада касается очень небольшого эпизода очень пространной истории — только семидесяти с небольшим дней из последнего года десятилетней осады Трои. Ни начала этого процесса, ни тем более конца его Гомер нам не показывает, равно как и вторая поэма, посвященная странствиям Одиссея, повествует только о возвращении одного, причем не самого главного из героев после троянского похода и не описывает все обстоятельства этого возвращения с начала до конца. Поэтому мы сначала должны обрисовать источники тех событий, о которых мы будем говорить.
Первым по времени упоминанием о том, что послужило источником вдохновения для Гомера, служит сохранившаяся только во фрагментах, соответственно, в цитатах других авторов поэма «Киприи». В третьем фрагменте поэмы говорится, что Зевс, задумавшись и страдая от того, что слишком много людей населяет и переполняет землю, замышляет Троянскую войну, чем объясняются первые строки I песни «Илиады», когда Гомер говорит о войне: «Совершалася Зевсова воля».
Но далее мы будем обращаться не только к двум поэмам Гомера, а к целому ряду трагедий, прежде всего к Еврипиду и его «Ифигении в Авлиде», к циклу Агамемнона и Ореста. Конец Трои описан в первую очередь в «Энеиде» Вергилия. Это максимально подробный текст, который до нас дошел. И, конечно, в качестве самого удобного источника, как всегда, у нас будут наши две любимых антологии: это «Мифологическая библиотека» Псевдо-Аполлодора и «Мифы», или «Фабулы» Гигина — два текста, написанные уже в римское время.
С чего все началось: единоборство и свадьба Пелея и Фетиды
В качестве предыстории Троянской войны мы должны обратиться в первую очередь к вопросу о свадьбе Пелея и Фетиды, на которой было совершено роковое действие. Итак, царевич Пелей, фтийский царевич, бродит по берегу моря, встречает морских нимф, из которых одна прекраснее всех других. Это Фетида. Пелей в нее влюбляется и получает следующий оракул: предстоит ему взять её в жены, если он сможет её удержать, во что бы она ни превращалась. И вот на этом килике Дуриса мы видим замечательный эпизод, когда Пелей сжимает в объятиях Фетиду, а она превращается, соответственно, в хищную пантеру, в львицу, которая раздирает его когтями, потом в столб огня, потом в ядовитую змею. Но Пелей не разжимает объятий, и Фетида становится его женой.
На самом деле история о свадьбе Фетиды — это история довольно ранняя. Она присутствует еще в «Истмийских песнях» Пиндара. Здесь речь идет о прорицании Фемиды, о том, что от морской богини Фетиды (имена их только частично сходны, Фемида, как мы помним, — это богиня правосудия, которая обладает даром прорицания) произойдет сын, который будет царственнее отца:
«Суждено морской богине родить
Сына-царя, царственнее отца,
И быть его дроту сильней,
Чем перун и неуемный трезубец,
Коль сольется с нею Зевс или Зевсов брат».
Отсюда мы понимаем, что, как говорится в этом же тексте, Зевс и Посейдон спорят о ложе Фетиды.
«И к смертному [говорит Фемида] пусть прильнет она ложу
И павшим в бою
Пусть увидит она сына своего,
Аресу подобного мышцей,
Молнии – остротою ног.
И слово мое – вот:
Пелею, сыну Эака,
Уступить божью честь супружества…»
Так, согласившись полюбовно, Зевс и Посейдон решают по слову Фемиды выдать полюбившуюся им морскую нимфу за смертного, чтобы не было никому в обиду, что сын, рожденный ею, будет могущественнее отца. И так совершается этот брак. Мы снова видим на краснофигурном килике, как царевич Пелей сжимает ее в объятиях.
Этот же сюжет фигурирует далее в искусстве на самом деле нечасто. Вот есть такой практически исключительный пример. Это кассоне работы Бартоломео ди Джованни из Лувра, где Фетида выходит на берег в сопровождении всех на свете, включая гиппокампов, включая Посейдона. Но, естественно, автор этой программы знает этот текст в латинском пересказе, скорее всего, вот в каком варианте. Это «Мифы» Гигина, 54-й фрагмент: «Нереиде Фетиде было предсказано, что ее сын будет сильнее отца. Никто, кроме Прометея, не знал этого, а Юпитер захотел возлечь с ней, и Прометей обещал Юпитеру, что он предупредит его, если тот освободит его от оков. Тот пообещал, и Прометей дал ему совет не сочетаться с Фетидой, чтобы не родился сильнейший и не сверг Юпитера с царства так же, как он сам сделал с Сатурном. Тогда Фетиду отдали в жены Пелею, сыну Эака, и послали Геркулеса», чтобы он освободил Прометея. Вот этот латинский вариант, по всей видимости, и питает искусство на рубеже позднего Средневековья и Возрождения.
Следующий сюжет предварительный — это собственно свадьба. В вазописи, в том числе очень ранней, перед нами еще вполне ориентализирующий динос из Британского музея, аттический, где мы наряду со всеми восточными существами в нижних регистрах в верхнем регистре видим фриз с шествием свадебной процессии к пещере кентавра Хирона, где свадебное торжество происходит. Все подписаны, включая Хирона, который везет на спине маленьких сатиров. И, как мы помним, на эту свадьбу позваны все богини, кроме одной , о которой мы сейчас поговорим.
Вот следующий кадр, следующая панель кассоне того же Бартоломео ди Джованни, где описывается тоже свадьба Пелея и Фетиды и вот это многолюдное торжество в некоем природном ландшафте. Мы видим массу кентавров. Соответственно, это окрестности пещеры кентавра Хирона.
И вспомним, что в «Илиаде», когда Гера в очередной раз упрекает Зевса, она говорит о том сыне, который должен родиться от этого союза:
«Но Ахиллес — благородная отрасль: богиню Фетиду
Я взлелеяла, я возрастила и милой супругой
Мужу вручила Пелею, любезному всем нам, бессмертным.
Все вы, бессмертные, были на браке; и ты [то есть Зевс] ликовал там
С лирой в руках, нечестивых наперсник, всегда вероломный!»
Тут наряду с дежурными упреками есть упоминание, что он ликовал с лирой в руках. Иллюстрацию этого момента мы в центре этой панели кассоне и видим.
Яблоко раздора и спор богинь
Что же, собственно, происходит во время этого бракосочетания, кроме всеобщего веселья? В «Фабулах» Гигина мы читаем в 92-й главе, что на свадьбу позваны все боги, кроме Эриды, то есть Раздора: «Когда потом она пришла и ее не пускали к столу, она, стоя в дверях, бросила в середину стола яблоко, сказав, чтоб его подняла самая красивая. Юнона, Венера и Минерва [понятно, что Гигин называет их латинскими их именами] стали спорить, кто красивей, и, когда между ними начался большой раздор, Юпитер приказал Меркурию отвести их на гору Иду к Александру Парису и велеть тому рассудить».
Этот раздор мы наблюдаем уже обыкновенно в Позднем Ренессансе или на заре барокко. Есть определенная иконографическая сложность в том, чтобы узнать, что это именно свадьба Пелея и Фетиды, а не, например, Амура и Психеи, куда тоже приглашены были все бессмертные. Тут есть несколько моментов достаточно очевидных. В этой работе Корнелиса ван Харлема мы на дальнем плане справа видим суд Париса, в отдалении на склоне горы Иды происходящий.
И в других версиях, как у Йорданса, прямо присутствуют и три богини, которые тянутся за яблоком раздора, и Эрида, бросающая это яблоко так картинно в самую середину стола. Естественно, мы помним, что тут есть еще один эпизод, который у Йорданса заметен. Жених на этой свадьбе выглядит не просто удрученным. Он выглядит задумчивым, потому что это история беспрецедентная, когда смертный берет бессмертную богиню в жены.
О сложном выборе: сцена суда Париса
Мы, переходя к эпизоду центральному в этой истории (это суд Париса), вспоминаем, что он упоминается не только у Гигина, но и в самой «Илиаде». Происходит это в тот момент, когда боги смотрят на осквернение Ахиллом тела Гектора и говорят о том, что Троя продолжает им быть ненавистна из-за вины Париса: «Он богинь оскорбил, приходивших в дом его сельский; // Честь он воздал одарившей его сладострастием вредным».
В трагедии Еврипида «Троянки» мы уже находим больше подробностей:
«Когда судьей меж трех богинь он стал,
Обещано Палладой торжество
Над Грецией с фригийской ратью было,
А Гера царство Азии ему
И материк Европы посулила,
И наконец, Киприда красотой
Моей его манила [говорит Елена]». В эти речи
Ты вдумайся. Киприда побеждает
Тех двух богинь.
Но мы помним, что Гера предлагает Парису власть, Афина — победы, военные прежде всего, а побеждает всех Венера (Афродита), которая предлагает ему любовь прекраснейшей из женщин мира, Елены, спартанки, дочери Зевса и Леды или Тиндарея и Леды, как мы это уже обсудили в лекции, посвященной поэзиям.
Суд совершает троянский царевич Парис — фигура такая удивительная и неоднозначная. Парис воспитывался в хижине пастуха, поскольку он был извержен из троянского царского дома. Накануне его рождения его матери Гекубе является сон, что рождает она пылающий факел, от которого сгорит город ее замужества Троя. Но и в хижине пастуха находят его боги, и предназначение Париса сбывается.
А вот этот эпизод суда с тремя богинями переживет интересные иконографические трансформации. Мы видим, что в чернофигурных памятниках, как вот в этом аттическом чернофигурном сосуде, богини представлены без каких-то узнаваемых атрибутов, полностью одетые, с цветущими ветвями в руках.
И постепенно они эти атрибуты приобретают. Вот их ведет Гермес. Уже в конце V века у Геры диадема и фигурка льва в руках, у Афины ее шлем, а у Афродиты венок и фигурка Амура. Парис же представлен в тяжелой задумчивости. Эти же атрибуты более или менее сохраняются и в римских памятниках, в том числе в имперских саркофагах, как вот этот луврский саркофаг, и в живописи, в том числе в живописи помпейской, где вот в этой фреске из Неаполитанского археологического музея (ныне она там находится), представляющей собой, по всей видимости, копию эллинистической картины, есть некий дополнительный эпизод, связанный с иконографией Афродиты, когда все они со своими атрибутами, но Афродита скидывает с себя плащ. Она обнажается на глазах Париса, обещая ему красоту Елены.
Будет это не всегда. Например, в антиохийской мозаике позднеимперской, времени Адриана, Афродита также задрапирована, но над ее головой появляется Амур, который предопределяет выбор Париса.
Это состояние богинь продлится до середины XV века. В частности, есть такой деско да парто 1430-х годов, в котором мы видим само свадебное торжество в виде очаровательного загородного пикника, пасторали. Три богини сидят на траве и спорят из-за золотого яблока, и один из пастушков (а это Парис) золотое яблоко вручает Венере. Они одеты в соответствии с нормами интерпретаций позднего Средневековья, по моде эпохи.
Все это удивительным образом меняется в начале XVI века, когда, например, у Кранаха в 1520-е годы все трое неожиданным образом оказываются обнаженными. И наиболее внятное объяснение их наступившей наготы — это аллюзия на трех Граций, на тех Харит, которые являются спутницами Афродиты и, соответственно, ассоциативно с ними связаны.
Мы помним по нашей лекции о малых божествах, что это богини радости, любви, юности, красоты, всего положительного, что с любовью связно. Эллинистические скульптуры, которые известны по Риму, известны по малым формам, по всей видимости, этот эпизод питают и, конечно, добавляют некоторого нонсенса в происходящее, потому что уже к середине XVI века, особенно в Северном Возрождении это происходит активно, у них сохраняются их атрибуты. Например, Афина обнажена, но в боевом шлеме и с копьем в руках. Тем не менее сохраняется их нагота, как у Рубенса.
Похищение Елены и начало Троянской войны
Итак, следующий сюжет — это похищение Елены. Тут необходимо сделать короткую преамбулу, связанную с тем, что все потенциальные женихи Эллады, споря о том, кому предстоит взять в жены Елену, полюбовно договариваются, что мужем ее будет тот, кому она ответит взаимностью. При этом все остальные клянутся: в случае, если избранник потерпит какое-нибудь оскорбление своей супружеской чести, все герои, все цари Эллады придут ему на помощь, таким образом гарантируя, что они сами не преступят согласованного запрета. Придумал это, как водится, Одиссей. Таким образом, вся Эллада связана этой обязанностью. И когда совсем не грек, а троянец похищает Елену, из этого происходит неприятная необходимость всем отправиться в поход.
Похищение Елены описано Аполлодором в «Мифологической библиотеке». Менелай, царь Спарты, соответственно, супруг Елены и брат микенского царя Агамемнона, принимает Париса Александра (у него двойное имя, точнее, имя и прозвище) у себя дома. «Но, когда Менелай на десятый день отправился на остров Крит, чтобы похоронить своего деда с материнской стороны, Александр уговорил Елену отплыть вместе с ним. Оставив девятилетнюю дочь Гермиону и взяв из дома большую часть имущества, Елена ночью отплыла вместе с Александром. Но Гера послала им сильную бурю…» и так далее. После некоторых приключений он прибывает в Трою вместе с Еленой.
Рождение Елены связано с серьезными разночтениями, о которых мы говорили в разделе «Поэзии». По ряду греческих версий, она все-таки появляется на свет из яйца.
Само похищение Елены изображается очень по-разному, и, если говорить о собственно греческих памятниках, мы самого похищения не увидим. Мы увидим, например, в этой луврской вазе из Южной Италии, из Великой Греции, соответственно, из Тарента, как Елена любуется дарами, привезенными ей в подарок Парисом. Париса мы здесь узнаем по его фригийскому колпаку, и этот фригийский колпак за ним останется вплоть до Жака-Луи Давида, который помещает эту сцену обольщения в только что отстроенный, оформленный греческий зал Лувра.
И следующий наш эпизод — это начало войны и история с выбором главы похода. Главой похода становится, вполне в соответствии с историческим раскладом времени, микенский царь Агамемнон. Вспомним, что двое сыновей Атрея, Агамемнон и Менелай, женаты на двух сестрах, на дочерях Зевса и Леды (Елена и Клитемнестра).
Облик Агамемнона и его черты известны нам прежде всего по такой знаменитой ошибке. Когда уже на склоне своих лет, в последние годы жизни, Шлиман копает микенские гробницы, то находит одну из очень многочисленных золотых масок, которую решает назвать маской Агамемнона, омолодив ее, таким образом, лет на 300. Она все-таки датируется XVI веком, а не XIII, когда гипотетически могла иметь место Троянская война. Среди других золотых масок в микенских погребениях эта выделяется некоторой общей брутальностью.
Итак, Агамемнон становится главой похода. Но вот посмотрим еще на несколько вариантов этого похищения. В греческой традиции похищение происходит добровольно. Мы видим просто шествие из дома Менелая. В римских рельефах появляется корабль, на который Парис тянет ее за руку.
А вот уже позже, начиная с кассони и дески да парто, начинается тема некоторого насилия над Еленой. У Мастера «Суда Париса» в его деско да парто очередном все происходит довольно драматично, Елена в большой задумчивости. И уже маньеристические и барочные вещи показывают ее похищение насильственное, что на самом деле несколько противоречит тексту. Если мы посмотрим на Приматиччо и особенно на Пьера Пюже, то здесь у нас большой шанс перепутать этот эпизод с похищением сабинянок или с похищением Персефоны. Но здесь будет всегда присутствовать нос корабля, поскольку из Спарты в Трою только морем можно добраться в это время, это легко опознается. Еще один момент уже академического искусства — это наш Алексей Егоров, который таким образом похищение Елены показывает.
Жертвоприношение Ифигении
Итак, поход начинается. Агамемнон, как старший брат обиженного мужа Менелая, становится во главе войска, и войско, составленное из всех героев Эллады, отправляется в плавание. И тут-то их и настигает большая неприятность, о которой мы узнаем из Еврипидовой трагедии «Ифигения в Авлиде» (это самый конец V века). Мы не будем сейчас долго на этом задерживаться. Вспомним только, что Агамемнон опрометчиво судит о своих собственных успехах.
Надо сказать, что у Гомера всегда будут поддерживаться два свойства Агамемнона. Все эпические герои писаны очень широкой кистью. У них обычно есть какая-нибудь одна главная черта характера, максимум две. Вот Агамемнон жаден и хвастлив. Тем не менее он совершенно положительный герой. Так вот, Агамемнон на охоте совершает меткий выстрел и хвалится им опрометчиво, говоря, что этот выстрел сделал бы честь самой Артемиде. Естественно, он вызывает этим гнев богов, и Артемида с согласия других богов карает греческий флот под его водительством мертвым штилем в авлидской гавани, который не может никак прекратиться кроме как, по предсказанию жреца, который с ними путешествует, Калхаса, только тем путем, если Агамемнон принесет в жертву свою старшую дочь Ифигению.
И вот Ифигению под неким выдуманным предлогом, под предлогом брака с Ахиллом, вызывают из дома. Она приезжает с матерью Клитемнестрой и только там довольно драматически, только уже на месте узнает, что приехала она вовсе не для совершения свадьбы и должна быть принесена в жертву. Сама она добровольно идет на алтарь, повинуясь необходимости выручить отца из того тяжелого положения, в котором он оказывается.
В этот момент сам Ахилл, согласно Агамемнону (и вот мы видим именно этот эпизод у Жака-Луи Давида), хочет освободить ее, но она отказывается от его помощи, от этого названного и несостоявшегося жениха. Но мы отдельно поговорим о судьбе Ахилла, в отдельном эпизоде. В это время Ахилл уже женат. Он не может быть ее женихом. Он женат на одной из дочерей царя Ликомеда, у которого он скрывался на Скиросе.
Наверное, самый главный эпизод этой истории, связанный прежде всего с Еврипидом, отражен на копии картины эллинистического живописца Тиманфа, которая находилась в Помпеях в Доме трагического поэта, сейчас находится в Неаполе. И вот тут герои Одиссей и Диомед несут девушку на алтарь. Тут же стоит Калхас, жрец, и Агамемнон, закрывший лицо рукой и краем плаща. Именно с этим воплощением связан экфрасис, в котором говорится, что изображены здесь разные степени скорби, и Агамемнон сознательно представлен с закрытым лицом, потому что его с...
