Транскрипт
Для просмотра этой лекции необходимо авторизоваться на сайте
12:27
12:27
7.4 Ниобиды, или месть Аполлона и Артемиды
В этом дополнительном эпизоде к рассказу об Аполлоне и Артемиде мы рассмотрим одно из наказаний, которое исходит от обоих. В основной лекции мы говорили, что именно брат, Аполлон, в этой паре воспринимается как источник одновременно и благодеяний, и наказаний, но вот вдвоем они осуществляют наказания, связанные с посрамлением или недостаточным почтением к их матери Лето (или Латоне).
История царицы Ниобы описана в самом известном варианте, в VI книге «Метаморфоз». Но существуют и более древние версии: это и упоминание в «Илиаде», и у Эсхила в его трагедии «Ниоба». И мы будем их воплощения в искусстве делить на две совершенно неравных части: это либо не очень многочисленные одиночные изображения скорбящей Ниобы, либо, собственно, изображения той самой бойни, которая связана с неосмотрительностью Ниобы, хвалившейся своей многодетностью.
Вот как происходило дело у Гомера:
Пищи забыть не могла и несчастная матерь Ниоба,
Матерь, которая разом двенадцать детей потеряла,
Милых шесть дочерей и шесть сыновей расцветавших.
[Заметим, что у Овидия их семь и семь соответственно.]
Юношей Феб поразил из блестящего лука стрелами,
Мстящий Ниобе, а дев – Артемида, гордая луком.
Мать их дерзала равняться с румяноланитою Летой:
Лета двоих, говорила, а я многочисленных матерь!
Двое сии у гордившейся матери всех погубили.
Девять дней валялися трупы; и не было мужа
Гробу предать их: в камень людей превратил громовержец.
Мертвых в десятый день погребли милосердые боги.
Плачем по них истомяся, и мать вспомянула о пище.
Ныне та мать на скалах, на пустынных горах Сипилийских,
Где, повествуют, богини покоиться любят в пещерах,
Нимфы, которые часто у вод Ахелоевых пляшут, –
Там, от богов превращенная в камень, страдает Ниоба.
Гробу предать их: в камень людей превратил громовержец.
Мертвых в десятый день погребли милосердые боги.
Плачем по них истомяся, и мать вспомянула о пище.
Ныне та мать на скалах, на пустынных горах Сипилийских,
Где, повествуют, богини покоиться любят в пещерах,
Нимфы, которые часто у вод Ахелоевых пляшут, –
Там, от богов превращенная в камень, страдает Ниоба.
Вот эти изображения страдающей Ниобы, как той, на кого пал гнев Лето, мы встречаем в вазописи, в частности, вот в этой кампанской гидрии, где она сидит у подножия алтаря Лето с жестом скорби.
Как воплощение скорби Ниобы почитается и соответствующее место. Это утес в Сипилийских горах, о котором существует тоже большое количество мнений. В частности, в эллинистическом трактате Палефата «О невероятном» есть восьмой фрагмент о Ниобе, где говорится именно об этом утесе: «Говорят, что Ниоба, будучи живой женщиной, превратилась в камень на могиле своих детей. Кто верит, что человек превращается в камень или камень в человека, тот глуп. Истина же вот в чем. Когда у Ниобы умерли дети, она велела изготовить и поставила на могиле свое каменное изображение. Проходящие мимо люди говорили: "Каменная Ниоба стоит на могиле — мы сами ее видели", как и теперь говорят: "Я сидел у медного Геракла"… Так было и в тот раз. А вовсе не сама Ниоба стала каменной».
Но этот отрезвляющий текст встречает противоречие, противодействие в Павсаниевом «Описании Эллады», который говорит следующее: «Эту Ниобу я и сам видел, поднявшись на гору Сипил; вблизи — это крутая скала, и стоящему перед ней она не показывает никакого облика женщины — ни просто женщины, ни плачущей, если же встать дальше, то покажется, что совершенно ясно видишь плачущую женщину».
Кратко излагает суть происходящего Аполлодор в «Мифологической библиотеке»: «Будучи многодетной матерью, Ниоба стала говорить, что она плодовитее богини Лето, и та, воспылав гневом, направила Аполлона и Артемиду против детей Ниобы. Артемида выстрелами из лука умертвила дочерей в ее собственном доме; сыновей же, которые охотились на склонах горы Киферона, убил Аполлон».
Аполлодор, в отличие от всех остальных, считает, что один из них спасся и спаслась девушка, старшая дочь Хлорида, а из юношей спасся Амфион. Амфионом звали и их отца, который тоже, согласно Аполлодору, пал от стрел богов. Согласно Овидию, он покончит с собой. «Ниоба же, оставив Фивы, пришла к своему отцу Танталу в Сипил и там, взмолившись богам, превратилась в камень: и камень этот струит слезы днем и ночью».
Эта интерпретация скорбящей Ниобы доживет до Авсониевых эпитафий. Это уже вполне христианское время, ранний V век. «О Ниобе, погребенной на горе Сипиле близ источника»: «Таково ль ненасытны небесные гневы? // Нет страданью конца, хоть и не стало лица», — завершается этот текст.
Но, естественно, самым подробным, самым многословным описанием будет описание Овидия. Мы все его приводить не будем. Овидий говорит в VI книге «Метаморфоз», что пророчица Манто призывает Ниобу почтить Диану и почтить ее мать Латону, но та презрительно отвечает:
«Стала там матерью двух: то детей моих часть лишь седьмая!
Счастлива я: кто бы стал отрицать? И счастливой останусь.
Кто усомнится? Меня обеспечило чад изобилье.
Так я могуча, что мне повредить не в силах Фортуна».
Далее вот этим своим неосмотрительным заявлением Ниоба навлекает на себя гнев и самой Латоны, и ее детей. Во время спортивных состязаний Аполлон последовательно истребляет юношей, которые занимаются конными ристаниями, борьбой и так далее, и на их погребении — а погребают их вместе с отцом Амфионом, который закалывает себя при виде гибели сыновей — Ниоба продолжает кощунствовать:
О, как Ниоба теперь отличалась от прежней Ниобы,
Что от Латониных жертв недавно народ отвращала…
К небу от них подняла посиневшие руки и молвит:
«Горем питайся и гнев насыщай слезами моими.
Зверское сердце насыть! И меня на семи погребеньях
Мертвой несут. Победив, торжествуй надо мною, врагиня!
Но почему — победив? У несчастной больше осталось,
Чем у счастливой тебя. Семерых схоронив — побеждаю».
Что от Латониных жертв недавно народ отвращала…
К небу от них подняла посиневшие руки и молвит:
«Горем питайся и гнев насыщай слезами моими.
Зверское сердце насыть! И меня на семи погребеньях
Мертвой несут. Победив, торжествуй надо мною, врагиня!
Но почему — победив? У несчастной больше осталось,
Чем у счастливой тебя. Семерых схоронив — побеждаю».
После очередной ее неосмотрительной реплики начинается бойня уже дочерей, и, несмотря на мольбы матери оставить хотя бы младшую в живых, этого не происходит. И далее описывается собственно метаморфоза:
Сирой сидит, между тел сыновей, дочерей и супруга,
Оцепенев от бед. Волос не шевелит ей ветер,
Нет ни кровинки в щеках; на лице ее скорбном недвижно
Очи стоят; ничего не осталось в Ниобе живого.
И она превращается в утес.
Так вот, гораздо чаще, начиная с высокой классики и вплоть до эллинизма, именно к этой страшной сцене наказания обращаются и вазопись, и скульптура. Есть несколько вариантов избиения Ниобид в вазописи. Самый известный — это афинский кратер Ниобид из Лувра, где представлены с луками Аполлон и Артемида и разные версии, фазы их гибели, на обороте там будет отправление аргонавтов в путь. И существует целый ряд апулийских кратеров, уже эллинистических, в частности, вот этот, из собрания из музея Ятта в Руво-ди-Пулья, где Аполлон на белых конях, Артемида на ланях пятнистых, как водится, и он, конечно, гораздо более динамичен.
Cама идея представить разные версии гибели — эта идея типично эллинистическая, хотя на самом деле она присутствовала еще в классике. В частности, еще об одном классическом варианте свидетельствуют так называемые Ниобиды Кампана из Эрмитажа. Это рельеф римской неоаттической школы августовского времени, сделанный, предположительно, по фидиевскому оригиналу. Дело в том, что, по одной из версий, по описанию Павсания, трон Зевса Олимпийского был украшен рельефом с изображением гибели Ниобид, и вот здесь в центре мы видим именно Ниобу, поддерживающую младшую дочь.
Есть целая серия самых разных скульптурных групп, в том числе оригинальных греческих вариантов. Из них сохранилась часть ансамбля из садов Саллюстия периода высокой классики в Римском национальном музее. Это девушка, вынимающая, пытающаяся вырвать из спины поразившую ее стрелу. И, предположительно, к этому же ансамблю принадлежал этот юноша из копенгагенского собрания, из копенгагенской глиптотеки.
Существуют и еще несколько, предположительно, версий группы Ниобид (это была любимая тема в эпоху поздней классики), работы либо Пеония, либо Скопаса, либо Праксителя, которые могли храниться и в садах Мецената, и их версия неполная находилась на вилле Адриана в Тиволи. Вот эта группа упоминается Плинием Старшим в 36-й книге его «Естественной истории» как привезенная Гаем Сосием для храма Аполлона с Востока из Анатолии: «Существует сомнение в том, Скопас ли или Пракситель создал Умирающих детей Ниобы, в храме Сосиева Аполлона…» Ее реконструкцию мы видим на рисунке сэра Чарльза Кокерелла начала XIX века, где она вписана во фронтон, предположительно храмовый.
Часть копии подобной группы хранится в Уффици. Это происходящая из Рима версия нероновского времени, которая насчитывала 16 фигур. Не существует единодушного мнения о том, действительно ли это римское повторение или все-таки части из них принадлежат к эллинистическим оригиналам, но вот это центральная фигура перед нами. К ним же относится Ниобида Кьярамонти, изображающая одну из старших дочерей или саму Артемиду, и разнообразные лежащие фигуры, в том числе умирающий Ниобид из Дрездена и Эфеб из Субиако из Римского национального музея.
Собственно римские, не восходящие к греческим варианты немножко иные. Это рельефы, где в большом панно из Британского музея очень многие типы, предыдущие версии сохраняются, в том числе многочисленные коленопреклоненные фигуры, выдергивающие стрелы из спины, ну и, собственно, уже версии саркофага.
Надо сказать, что мюнхенский саркофаг Ниобид окажет большое влияние на христианское искусство. И некоторые позы будут цитироваться в ренессансных оплакиваниях, в частности, один из братьев, поддерживающий упавшего младшего. И, конечно, здесь есть такая тема эллинистического экстаза. Но если мы присмотримся, мы все равно увидим те же самые формулы, в том числе саму Ниобу.
Если мы перейдем уже к средневековому материалу, то мы снова обращаемся к нашей знакомой рукописи, к «Морализованному Овидию» из библиотеки Арсенала, где довольно занятно представлен кумир Латоны и Ниоба, которая отрицает необходимость ему поклоняться. Это такое явно бесовское существо, изображенное в бронзе, и Ниоба, которая с пренебрежением, сидя на своем царском троне, указывает на этот предмет рукой как на недостойный поклонения. А вот уже она, потеряв сыновей, с дерзкими речами обращается к тому же самому кумиру, но заметим, что дерзость ее речей здесь совершенно не зафиксирована никак, а представлена она в молитвенной стандартной позе, обращающаяся к Латоне со словами: «Семерых схоронив — побеждаю».
В гравированных версиях мы встретим и еще одну занятную версию, когда дети Ниобы обретают гибель от буквально визуализированных стрел Аполлона. Здесь в немецкой гравюре конца XV века мы видим Амфиона, который закалывается при виде погубленных сыновей, а стрелы Аполлона — это, собственно, солнечные лучи.
Дальше уже пойдут варианты более буквальные. У Вергилия Солиса, которого мы стандартно рассматриваем, говоря о «Метаморфозах», это будет уже версия вполне ренессансная, и он сосредоточится на том моменте, когда во время конных состязаний погибают юноши.
В нидерландских романистических вещах, в частности, у Блумарта, тут будут явные влияния микеланджеловских образцов, и микеланджеловского «Адама», и микеланджеловского «Потопа» из Сикстинской капеллы.
И таким же образом будет жить этот сюжет и в эпоху барокко, когда и Камассеи в Риме, и вплоть до конца XVIII века, до Лемонье в Руане будут так или иначе связывать это и с микеланджеловской темой, и с темой христианской, потому что вот эта страдающая Ниоба из руанской работы Лемонье композиционно очень и очень напоминает Богоматерь, скорбящую у креста и поддерживаемую Магдалиной и Иоанном, из поздних, в том числе контрреформационных распятий.
Аполлон и Артемида убивают детей Ниобеи. Ок. 460–450 гг. до н. э.
Краснофигурный кратер. Лувр, Париж
Уже зарегистрированы?