17:50Воспроизвести
5.1 Применение феноменологического метода в психотерапии
Феноменологические методы в психологии и психотерапевтической практике. Проблема «естественной установки» в отношениях между психотерапевтом и клиентом. Применение феноменологической редукции в терапевтическом процессе и феноменологическое исследование как реконструкция структуры переживаний и смыслов.
Транскрипт
Для просмотра этой лекции необходимо авторизоваться на сайте
17:50
17:50
5.1 Применение феноменологического метода в психотерапии
История психологии есть, собственно говоря, лишь история кризисов.
Э. Гуссерль
Итак, как мы могли бы использовать методы феноменологии в психотерапии?
Гуссерль усматривал суть происходящих в психологии процессов (и кризисов) в загадке субъективности. В своем позднем сочинении в судьбе психологии Гуссерль видит причины кризиса науки: «...спорность, которой психология больна не только в наши дни, но уже на протяжении нескольких столетий, свойственное ей состояние “кризиса” имеет центральное значение для появления загадочных, неразрешимых неясностей в современных, даже математических, науках, а вместе с тем и для возникновения особых мировых загадок, которых не знали более ранние времена. Все они приводят как раз к загадке субъективности и поэтому неразрывно связаны с загадкой психологической тематики и метода» (Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология).
Проблема психологической науки была одной из тех тем, которые не теряли свою значимость для Гуссерля на протяжении всего его творческого пути. «Загадка субъективности находится в самом центре психологических и феноменологических исследований не только потому, что феномены субъективной жизни представляют проблему для исследователя, но также и ввиду того, что доступ к этим феноменам осуществляется также благодаря способности субъективного сознания быть свидетелем собственной жизни». (См.: Козырева А.С. Эдмунд Гуссерль: психология как поле решений. Вестник СПбГУ. Сер. 6, 2010. Вып. 2. С. 8-12).
Попробуем подвести предварительные итоги нашим лекциям и расставить наиболее важные для феноменологически-ориентированной психотерапии акценты.
Итак, первый момент. Феноменология начинает с того, что ни одно готовое мнение, ни одна традиция не должны приниматься как само-собой-разумеющиеся. Поэтому исходным пунктом феноменологии (как философского движения, так и особого рода исследовательской практики) является максима: назад к изначальному опыту, «к самим вещам»! Т.е. феноменолог предлагает отказаться от любых нетематизируемых предпосылок, отказаться принимать на веру какие бы то ни было положения, не доступные опыту очевидности. Все само-собой-разумеющееся подлежит прояснению.
Таким образом, феноменология выдвигает требование радикальной беспредпосылочности. Беспредпосылочность (напомним себе это замечание Г. Шпигельберга) здесь означает принципиальную возможность рефлексии на предпосылки, а не требование уничтожить все предпосылки нашего познания. Феноменологически исследовать нечто – значит изучить то, как мы нечто переживаем (боль, тоску, радость, утрату), безотносительно к тому, что мы об этом знаем. Это значит научиться видеть вещи так, как они даны в нашем переживании, безотносительно к имеющимся у нас теориям, догадкам и здравому смыслу. Это первый важный момент.
Второй момент. Важнейшей особенностью феноменологического анализа сознания является рассмотрение его в качестве смыслоучреждающей активности. Что это означает? Это означает, что для феноменологии сознание есть не что иное, как смыслообразование. Мы все являемся носителями огромного количества смыслов. Все предметы нашего опыта, как внешнего, так и внутреннего, всегда присутствуют для нас сообразно своему смыслу и своей значимости, присутствуют осмысленно. Феноменологическая работа есть работа изучения специфических механизмов образования, формирования смысла тех реальностей, с которыми мы имеем дело. Ведь когда мы вообще обращаем внимание на смысл? Когда «что-то не так», когда что-то нас не устраивает! Т.е. в повседневном опыте смыл открывает себя в результате сбоя, в результате нарушения комфортности текущего существования.
Третий момент. Что тогда означает смотреть на мир глазами феноменолога? Смотреть на мир глазами феноменолога – значит уделять внимание тому, как мы воспринимаем окружающие нас повседневные вещи и события; как мы переживаем собственную тревогу, боль, скуку, счастье. Гораздо важнее знать, как человек видит, ощущает, судит, воображает, эмоционально переживает вещи, а не что по этому поводу говорят те или иные теории. Именно способ данности объектов в переживании является фокусом интереса и феноменологов, и психологов, и психотерапевтов. Нас интересует не то, «что» дано, а «как» оно дано. «Как» нам дан феномен боли или радости, «как» он себя сам проявляет и показывает, независимо от всех наших заранее готовых интерпретаций и объяснений. Это «как» подлежит не интерпретации, а феноменологической дескрипции. (См.: Улановский А.М. Феноменологическая психология: качественные исследования и работа с переживаниями. М.: Смысл, 2012).
Четвертый момент. Причастность человека к миру прежде всего переживается и только потом осознается. Экзистенциальный опыт предстает как путешествие личности в свой собственный внутренний мир, это опыт поглощающих чувств, состояний, опыт чрезвычайно значимых событий и отношений. Но в жизни человека наступает момент, когда он должен возвыситься над переживаниями, чтобы занять осмысленную позицию по отношению к происходящему и вынести тяготы существования. Эта позиция может быть связана с принятием обязательств, обещанием, покаянием, ответственностью, памятью, направлением переживания. Нельзя полагаться на мимолетное переживание, над которым человек не только не властен, но даже зачастую не способен его понять.
В контексте этих размышлений вспоминается идея, отчетливо высказанная представителем экзистенциальной психотерапии Альфридом Лэнгле: эмоциональные состояния не способствуют последовательной ориентации, связанной с ключевыми жизненными решениями личности. Они скорее инициируют осмысление и принятие решений. Переживания нуждаются в осмыслении, категоризации, структурировании, чтобы стать значимыми элементами экзистенциального опыта, который сам организует бытие человека. Для этого субъективный поток переживаний должен быть оформлен, собран. Поэтому феноменология – это, в первую очередь, форма радикального самоисследования.
Пятое. Мы говорили с вами о том, что автоматизация опыта делает незаметным течение нашей жизни, но как тогда вернуть человеку исконное переживание мира? Мы в целом склонны подменять проблемы самопонятностями. Феноменология предлагает такие приемы и такой инструментарий, которые позволили бы нам войти в отношение к самому себе, озаботиться собственным существованием как своей собственной задачей, но это не означает сведение этой задачи к набору определенных правил, выполнение которых гарантирует субъекту его собственное бытие. У человека, как мы помним, «нет алиби в бытии».
Как обычный человек я живу в мире, могу иметь определенные убеждения, верования, интересы; я вовлечен в мир, я захвачен миром, делами и проблемами. Но в какой-то момент я могу остановиться, опомниться и увидеть самого себя как погруженного в мир и его проблемы; я могу приостановить свою заинтересованность миром и заинтересоваться тем, «как» я этот мир вижу, «как» я в нем на самом деле живу, «как» я его переживаю. Я продолжаю что-то делать, думать, переживать, но при этом я начинаю замечать, «как» я это делаю, «как» я мыслю, чувствую, переживаю, «как» я стремлюсь к своим целям. (См.: Ямпольская А.В. Искусство феноменологии. М., 2018).
Феноменологи в таком случае говорят о переключении в феноменологическую установку. Феноменологическая терапевтическая установка помогает психотерапевту занять определенную позицию по отношению как к себе, так и к пациенту, к самому терапевтическому процессу. В феноменологической установке мы как бы «отстраняемся» от мира именно для того, чтобы сделать свою вовлеченность в мир «видимой». «Видеть» означает здесь – получить смысл не как смысл отдельного предмета, действия, не как стабильный, зафиксированный, готовый смысл, которым мы пользуемся в нашей повседневной жизни, зачастую даже не осознавая его наличия, а уж тем более его генезиса (как он возник), но как смысл, который находится в процессе формирования.
Действительно, а как так сложилось, что мне что-то понятно без всякого сомнения? И я опираюсь на этот опыт понятного, на этот «готовый» смысл в своей повседневной практике, в общении с другими, которые тоже предстают для меня как самопонятности, лишая меня возможности увидеть другого именно как Другого, а не как собственный смысл, который я в него индуцирую. А с какой стати я все это разумею само собой? Действительно ли мне понятно то, что мне понятно? А можно ли думать иначе? Проблема само собой понятного, понятных мне смыслов, которыми я живу и которыми я наделяю окружающий мир, все это для феноменологии – проблема застывшего штампа, или клише. (См.: Чернавин Г.И. Непонятность само собой разумеющегося. СПб., 2018).
Через такое понимание возможна более адекватная помощь пациенту. Достигается же понимание не знаниями и готовыми теориями (феноменология – это не готовая теория!), а через собственную личностную открытость психотерапевта. Феноменологическую установку невозможно имитировать, сыграть, как бы принять на себя роль феноменолога. Библейская заповедь «Работайте, пока свет еще с вами», близка и феноменологу, и психотерапевту: быть бдительным к собственной «задаче» в работе с каждым пациентом, чаще позволять себе быть честным перед самим собой. Трудный клиент – это вызов не методикам, инструментам и образованности психотерапевта. Трудный клиент – это зеркало, которое показывает нам самих себя. Феноменологическая установка выступает необходимым элементом терапевтического процесса, она может дать ответы на многие вопросы проведения самой терапии.
В психологии под «феноменологическим исследованием» чаще всего подразумевают сегодня особый тип исследования, направленный на реконструкцию структуры некоторого переживания, смыслов и отношения человека к чему-либо. Но здесь следует акцентировать еще раз одну очень важную вещь: феноменология – это, в первую очередь, форма радикального самоисследования.
Мы можем смотреть на какой-нибудь предмет, например, на красивую вазу, видеть и осознавать ее. Но в любой момент мы можем переключиться с нее на то, как мы видим ее в данный момент, как она выглядит для нас сейчас, что мы испытываем, когда смотрим на нее. Когда мы переключаемся таким образом, мы имеем дело уже не просто с вещью, но с собственным переживанием вещи, или, как говорят феноменологи, с феноменальной данностью этой вещи в сознании.
Сторона переживания имеется во всем, с чем мы сталкиваемся: чтение, книги, прогулка, посещение кино, анализ теории, телефонный разговор, встреча с другом, размышления о политике, воспоминание о чем-то… Вопрос «Как эта ситуация выглядит для вас?» зачастую оказывается гораздо более важным, нежели вопрос «Что объективно происходило с человеком?». Это напрямую касается и работы психотерапевтов: гораздо важнее знать, как человек видит, ощущает, судит, воображает, эмоционально переживает вещи, а не что по этому поводу говорят те или иные теории.
Именно способ данности объектов в переживании, о которых говорил еще Брентано, является фокусом интереса и феноменологов, и психологов, и психотерапевтов. Можно было бы добавить, что феноменология – это способы данности, способы переживания чего-либо, выявленные рефлексивно и описанные непредубежденно самим переживающим субъектом. (См.: Улановский А.М. Феноменологическая психология: качественные исследования и работа с переживаниями. М.: Смысл, 2012).
Здесь я хотела бы обратиться к нескольким определениям феноменологии.
Определение, которое предлагает Эдвин Боринг: «Феноменология – это описание непосредственного переживания с наименьшим научным пристрастием». (цит. по: Spiegelberg H., Phenomenology in psychology and psychiatry: A historical introduction. Northwestern University Press, 1972).
Определение Герберта Шпигельберга: «Под «феноменологией» я буду понимать то, что называл ранее «феноменологией в широком смысле», то есть подход, …понимающий девиз «назад к самим вещам» как правдивое описание того, что дано интуитивно, включая не только сами индивидуальные феномены, но и их сущностные структуры». (Ibid.)
Эдмунд Гуссерль: «Феноменология означает новый, дескриптивный, философский метод, на основе которого в конце прошлого столетия была создана: 1) Априорная психологическая наука, способная обеспечить единственно надежную основу, на которой может быть построена строгая эмпирическая психология, 2) универсальная философия, которая может снабдить нас инструментарием для систематического пересмотра всех наук». (Гуссерль Э. Феноменология (Статья в Британской энциклопедии) // Логос. 1991. №1).
Ролло Мэй, представитель американской экзистенциальной психологии: «Феноменология пытается принимать феномен как данное. Это дисциплинирующая попытка очистить мысли от предположений, которые так часто являются причиной восприятия нами в пациенте только собственных теорий и догм собственных систем, попытка взамен этого испытать феномен в своей реальной целостности. Это установка открытости и готовности слушать – аспекты искусства слушать в психотерапии, которое считается обычно само собой разумеющимся и кажется очень простым, но является чрезвычайно сложным». (Мэй Р. Происхождение экзистенциальной психологии // Экзистенциальная психология. Экзистенция. М.: Апрель Пресс; ЭКСМО-Пресс, 2001).
Рональд Лэйнг, представитель британской экзистенциальной психологии и психотерапии: «Под феноменологией я понимаю науку описания. Для того чтобы описать вещь, процесс, событие, действие или некий ряд вещей, событий, действий, следует избегать смешения понятий, если предполагается корректность описания, или, в более общем выражении, если описывающему ясна сфера, к которой принадлежит описываемое… Феноменология, таким образом, подводит нас к вопросу о том, что именно описывается… Феноменология – дисциплина, необходимая любой науке». (Лэйнг Р. Использование экзистенциальной феноменологии в психотерапии // Эволюция психотерапии. Т. 3. «Let it be…»: Экзистенциально-гуманистическая психотерапия. М.: Класс, 1998. См. также: Улановский А.М. Феноменологическая психология: качественные исследования и работа с переживаниями. М.: Смысл, 2012).
Собственно, феноменологическая редукция, метод Гуссерля, созданный им для очищения восприятия от предпосылок, и объясняет нам, как достичь такого состояния сознания, чтобы ничто не мешало воспринимать Другого, или клиента, «как есть».
В чем тут проблема? Дело в том, что мы постоянно додумываем реальность за границами непосредственно воспринимаемого. Например, мы смотрим на письменный стол и воспринимаем только стол, но одновременно «мое внимание от письменного стола... способно отправиться гулять через те части комнаты, которые я не вижу и которые находятся за моей спиной, на веранду, потом в сад, к детям, которые играют в беседке, ко всем тем объектам, о которых я «знаю», что они пребывают тут и там в моем непосредственно осознаваемом окружении» (Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии).
Такая же ситуация и с нашим восприятием клиента. Клиент рассказывает о своей проблеме, а в нашем сознании может невольно появиться представление о реальности клиента, о его жизни, людях, с которыми он общается. Мы как бы помещаем рассказ клиента в наше представление о реально существующем мире. Причем эта реальность распространяется не только на пространство, но и на время – мы начинаем иметь в виду историю этого человека, его прошлое и будущее.
Чем же плохо это домысливание? Оно кажется очень естественным и логичным. Проблема в том, что если у нас появляется представление об объективно существующей жизни клиента за границами его непосредственного рассказа, то она тут же рождает ряд представлений и убеждений, научных знаний и культурных установок. Масса всего появляется в сознании, что заслоняет от нас самого клиента и его переживание, как оно нам непосредственно дано.
Гуссерль называет это домысливание «естественной установкой» сознания и предлагает «заключить ее в скобки» или, другими словами, выключить. Заметьте, нам не нужно отрицать реальность или отказаться от нее, нам нужно лишь не придавать ей никакого веса вместе с ее теориями, установками и суждениями.
С чем мы остаемся после выполнения процедуры феноменологической редукции? Мы остаемся с нашим переживанием клиента, его речи, его тела. В перспективе психологической работы важно, что у нас появляется возможность для более полного, богатого и свободного восприятия и понимания клиента. Мы избегаем невольного игнорирования различных аспектов опыта, что неизбежно, когда начинает действовать естественная установка. Также в процессе такого взаимодействия клиент и сам постепенно усваивает ценность внимания к своему переживанию, доверия к себе, получает свободу быть автором своей жизни, а не пленником внешнего суждения или теории.
Гуссерль называет феноменологическую редукцию «возвращением к истокам, которые теряются из виду в торопливом повседневном мышлении». Перефразируя, можно сказать, что практикуя этот метод в консультативной практике, мы возвращаемся к самому клиенту, которого можем терять из виду за нагромождением психологических знаний и личных оценок.
Литература
- Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.: Академический проект, 2009.
- Гуссерль Э. Феноменология (Статья в Британской энциклопедии) // Логос. 1991. №1.
- Козырева А.С. Эдмунд Гуссерль: психология как поле решений. Вестник СПбГУ. Сер. 6, 2010. Вып. 2. С. 8-12.
- Косилова Е.В. Парадигмы субъектности. СПб, 2021.
- Лэйнг Р. Использование экзистенциальной феноменологии в психотерапии // Эволюция психотерапии. Т. 3. «Let it be…»: Экзистенциально-гуманистическая психотерапия. М.: Класс, 1998.
- Мэй Р. Происхождение экзистенциальной психологии // Экзистенциальная психология. Экзистенция. М.: Апрель Пресс; ЭКСМО-Пресс, 2001.
- Улановский А.М. Феноменологическая психология: качественные исследования и работа с переживаниями. М.: Смысл, 2012.
- Чернавин Г.И. Непонятность само собой разумеющегося. СПб., 2018.
- Шиян А.А. Один путь психологии и куда он ведет. Логос, 2010. № 5. С. 154-165.
- Ямпольская А.В. Искусство феноменологии. М., 2018.
- Spiegelberg H. Phenomenology in psychology and psychiatry: A historical introduction. Northwestern University Press, 1972.
Уже зарегистрированы?